— Отчего же, мне как раз есть дело.

— Правда? — удивился мужчина.

— Любопытство, знаете ли. Признаю, меня мало волнует ваша жизнь, жизнь вашей жены, и вообще чьи-либо жизни в этой крепости, да и за её пределами по большому счёту. Однако интересная история — это интересная история. Ваша история интересна, герцог?

Мужчина улыбнулся.

— О! Вам понравится!

И мне действительно понравилось. Сидевший передо мной прохвост оказался мошенником и аферистом, причём до недавнего времени весьма удачливым. Начал Льюис свою историю с того, как нанялся предыдущему герцогу Яверскому на службу в качестве рыцаря. Произошло сие событие ещё до того, как Хаарт добрался до королевского трона. Льюис намеревался обмануть лопуха-сюзерена, но наткнулся на весьма умного и проницательного рыцаря Вольфрина, дядю спасённой леди Лизбет, родного брата барона Ассара. Льюис уже смазывал лыжи, да не успел.

Хаарт взял себе трон, началась подготовка к восстанию. Прошлый герцог Яверский, вместе с Бенингом, к слову, оба воспылали неуместным энтузиазмом, надеясь, что Хаарт прижмёт к ногтю всяких недостойных (в глазах двух герцогов) аристократов и дворян, после чего начнёт строить царство райское на земле. Хаарт — мужик харизматичный, смог на первых парах многих переманить на свою сторону. И в восстании оказался не виноват.

В смысле Льюис мне прямым текстом сообщил, что «партия справедливости», возглавляемая Бенингом, прикрываясь именем короля, но не поставив того в известность, начала захватывать замки «недостойных», тем самым фактически спровоцировав восстание. Без этих деятелей, возможно, король бы договорился с дворянством миром.

—… цирк, — не выдержал я, крепким словцом охарактеризовав своё мнение. — Деятельные дураки хуже коварного врага.

Льюис согласился, добавив от себя пару крепких выражений.

— Теперь мне очень интересно узнать, как Бенинг ещё не лишился головы, — высказался я.

— Старина Бенинг — самый адекватный из этих справедливцев. Он был единственным, кто не участвовал в активной дурости, наоборот, пытаясь образумить товарищей. Без особого успеха, но когда партия была разбита, только к нему и не оказалось претензий.

— А как герцогом стал ты?

— Когда моего предшественника укоротили на одну голову, мы со стариной Вольфрином договорились. Он, к сожалению, получил серьёзное ранение и не смог бы протянуть долго…

Эти два деятеля состряпали документ, по которому у бездетного старого герцога нашёлся потерянный сын, получавший всё наследство. Льюис хоть и был аферистом, но не гнидой. И искренне хотел разрулить ситуацию относительно честно. Понимая, что герцогство всё равно не потянет, распустил вассалов (с большинством обоюдно договорившись), дал самым правильным парням из солдат герцога расчёт и отпустил, искать лучшей жизни. Большую часть слуг распустил тоже. В гарнизоне остались лентяи и пьяницы. То-то мне так легко было. Единственное, что тяготило Льюиса — Лизбет. Пообещал мужик Вольфрину присмотреть за девочкой, но не думал, что та окажется пустоголовой дурочкой.

— Я думал самому бароном заделаться, но эта курица встала в позу. Хочу, говорит, быть герцогиней, и никак иначе. И не волнует её, что мы герцоги чисто формально. Пожаловалась дяде по материнской линии, по стечению обстоятельств именно этому Бенингу…

Ничего удивительного, если Бенинг с прошлым герцогом были друзьями, логичны родственные связи, Бенинг пристроил свою сестру у родственника верного человека своего друга.

— Я одного не понял. А куда ты предыдущую жену дел? Бенинг сказал, что ты напился и её убил.

Лицо мужика вытянулось.

— Не было такого! Покойная вдова, узнав, что я теперь герцог, напилась и выбросилась из окна с горя, это было. Я её не трогал!

Весело. И что теперь делать со всей этой невероятной историей?

Глава 27

Льюис сидел за столом и потягивал вино. Скелеты успели покопаться в бумагах и найти достаточно косвенных подтверждений слов мужчины. Бывший герцог был честен в рассказе, по большей части. Прохиндей и аферист, попавший в водоворот событий, подхваченный им, и ожидаемо смятый. На данный момент Льюис не был герцогом даже номинально, так как ничем не владел и ничего не имел, кроме денег и курицы-жены, даже эта крепость уже была продана, о чём имелся договор. Деньги Льюис получил и должен был в течение месяца эти стены покинуть.

Бенинг, кроме странной истории с женой, нигде не соврал, если смотреть на события его глазами, Льюис действительно был подонком и аферистом, чего и не отрицал. Оставался вопрос, что мне делать с мужиком. Убивать его я не хотел по одной простой причине — знания и навыки. Аферист и прохиндей мог стать отличным наставником для будущих шпионов, таких людей у меня нет, а нужны. И, не живи прямо в моей крепости Чезаре, всё решалось бы готовностью бывшего герцога на меня поработать. Однако Чезаре живёт в крепости и наверняка узнает Льюиса, если не в лицо, то по описанию.

— А ты чего не пьёшь? Вино отличное! — обратил на себя внимание мужчина.

Младший Лич повернулся и убрал с лица ткань. Льюиса удивился, но лишь на секунду.

— О! Так ты этот… Командир Предельного!

— Арантир, — подтвердил. — Я здесь нахожусь не я лично.

Льюис хмыкнул.

— А говорят, что вы, Личи, не можете слишком далеко от своей это штуки отойти… — мужчина поморщился. — Понимаю, и дальше должны говорить так же. Поэтому в крепости никого живого не останется.

А, собственно, чего я ломаю голову? У меня уже есть мёртвый и вполне показательный пример алхимика Госселя, продолжающего служить мне после смерти. Мне ничего не мешает закончить дело, оставив в живых, как и планировал, девчонку с парой слуг. Даже тело Льюиса можно здесь бросить, а самого его поднять мертвецом. Нежить, она, в отличие от живых, воли не имеет. То есть имеет, конечно, но в рамках, что установлены хозяином. Единственное, что меня останавливает от действия, понимание: как наставнику Льюису всё же лучше быть живым. Сейчас я взвешиваю два варианта действий, прикидывая, стоит живой наставник всех сопутствующих хлопот или нет? Льюис ведь, зараза, сидеть на месте не захочет, деятельная натура понесёт задницу на поиск новых приключений.

— Ты же понимаешь, что, даже отпусти я тебя сейчас, жить тебе спокойно не дадут?

Льюис имел своё мнение на этот счёт.

— Это зависит от суммы, что вы мне оставите. Если не оставите ничего — то да, убраться я не сумею. Мне для выживания потребуется примерно…

Он начал прикидывать в уме.

— Ты не понял, Льюис. Санкцию на отделение твоей головы от тела дала церковь Светлой Матери. А если я что-то понимаю в их деятельности…

Мужчина сразу погрустнел.

— Да, эти меня из королевства не выпустят.

Затем встрепенулся и внимательно так посмотрел на меня.

— Если ты со мной обо всём этом разговариваешь, значит, я тебе зачем-то нужен живым.

Тот редкий случай, когда я пожалел, что скелет не может улыбнуться.

— Нужен — да. Живым — совсем необязательно.

Льюис, что удивительно, иронию оценил, улыбнулся, хоть и криво.

— Ну да, чего это я. Правда, признаюсь, совсем не стремлюсь продолжить свою в жизнь подобном качестве.

Отмахиваюсь.

— Все живые так говорят. Это ты просто пока не знаешь всех преимуществ мёртвого тела.

— Нельзя пить вино и иметь близость с женщиной, — пожал плечами Льюис. — А это самое важное, что мне требуется от моего тела!

У меня в голове щёлкнуло.

Магия смерти, некромантия, состоит из всего лишь одного заклинания. Поднятия мёртвых. Заклинание одно, но форм его применения великое множество. И ведь я отлично знаю, что моё собственное тело, по мере развития моих сил, сможет имитировать жизнь. Развитая высшая нежить. До этого момента я думал только о Личах, как о форме мага смерти, переступившего границу жизни. Однако Личи — не единственная высшая нежить.

Я смотрю в окно, не вижу, но чётко ощущаю своих медвежат. Они тоже высшая нежить. Только не проявление магии смерти, а изменение формы, эффект работы с телом. Они тоже разумны, и тоже будут развиваться со временем, правда, я не имею понятия, как именно.